Ну и не забыть про колючки. Хотя как про них можно забыть… Ими усеяны обочины тех самых асфальтовых дорог. Они валяются в парках и на газонах. Это семена каких-то растений, которые обычно доходят до такого состояния к июлю - августу. Но повторюсь: в начале мая температура зашкалила за 30 градусов., Они высохли и попытались отомстить людям, на чьей совести лежит глобальное потепление.
Выглядела эта месть следующим образом. Стоило не ожидавшим от природы такой подлянки путешественникам расположиться на отдых, как у них тут же спускали колеса. Сначала мы пытались использовать купленные накануне заплатки. Потом они закончились. Дальше наша поездка протекала от одного шиномонтажа до другого. Так продолжалось до тех пор, пока сжалившийся над нами молодой парень не выдал нам набор автомобильных заплаток и тюбик специального клея.
Дальше вся работа по починке камер легла на Игорька. Сначала он относился к этой деятельности философски. Затем в его взгляде появилось напряжение. Потом он начал издавать звуки, похожие на волчий вой. Рекорд дневного пробега - 6 дырок в одной камере и восемь - в другой.
Самый русский город. Неделя степей, ветров, колючек - и мы в Одессе. За эти 7 дней мы проследили всю эволюцию русского языка на Украине.
Крым - полуостров русско-говорящий. Для многих местных жителей - это принципиальная позиция. По мере продвижения на Запад в русской речи появляется акцент, и в какой-то момент она сменяется украинской. Причем что характерно: мы задавали вопросы по-русски, нам отвечали по-украински. При этом все участники разговора прекрасно понимали друг друга и расставались весьма довольные.
Но въехав в Одессу, мы растерялись. 99% вывесок - на русском. Южная мягкость в речи и никакого намека на то, что мы в другом государстве. Это было неожиданно. Шофер такси, везший нас в гостиницу аэропорта, быстренько сосватал нам квартиру на Малой Арнаутской улице. Да-да, той самой, где производят всю контрабанду. Сам он жил на легендарной Молдаванке. Конечно, трущобы, где жили Гоцман и его соседи, сохранились только в "Ликвидации". Но такого колоритного жилья я не видела никогда. Железные ворота, за ними стена с рядами почтовых ящиков; дальше вход во двор, где расположена куча маленьких бараков, флигелечков и тому подобных строений. Это и есть квартиры. Наша была семнадцатой.
Одесса вообще город колоритный. Я не знаю, рады ли этому местные жители, но для приезжих - это здорово. Исторический центр застроен двух, трех и четырехэтажными домами. Темные дворы, облупленные стены с аристократическими балкончиками и загорающими на них котами. Каштаны на Французском бульваре и оперный театр стоят на своих местах. Правда Привоз превратился в обычный вещевой рынок.
Но то здесь, то там проскакивают нотки иронии: то грустной, то безудержно веселой. Начиная от книги "Нежный жлобизм", лежащей на витрине киоска, и хохочущих масок оперного театра, до громадного зеленого небоскреба на пристани и многочисленных памятников, облепленных детьми.
Единственное, что было на полном серьезе - это День победы. Я никогда не воевала. Но каждый раз, садясь за праздничный стол, моя бабушка говорила: "Главное, чтобы не было войны". И дедушка согласно кивал в ответ. Родившись на заре 20 века, они пережили голод Свердловска и гибель учеников. Ели суп из лебеды. Видели, как горят поезда под Курском и уходят на смерть сибирские дивизии. Слушая их рассказы, я еще в детстве поняла, что худой мир лучше самой героической битвы. И мне кажется, что в Одессе со мной согласны.
Улицы праздничного города не бороздили танки. Не было демонстраций военной мощи, готовности разбить врага прямо завтра и в "его собственном логове". Просто на площади у Думы читали отрывки военных писем. А по цветовому табло бежали сухие цифры: сколько жизней отняли каждые 15 минут войны. Просто рядом с оперным театром поставили микрофон, где любой желающий мог рассказать о своих прошедших войну родственниках и знакомых. Просто по местному телеканалу крутили интервью с фронтовиками (кстати, полное отсутствие ура-патриотизма) и репортажи о первых днях обороны Одессы.
А вечером на набережной начался концерт. Он как-то выпал из общей программы, но собрал кучу народа. Там не было военных песен. Современные кумиры пели современные шлягеры. А это значит, что у города есть не только прошлое, но и будущее.
Надеюсь, что его лицо - девушка с таможни Одесского аэропорта. Посмотрев, как я мечусь в поисках оставленного в чужом паспорте регистрационного листка, она улыбнулась и пожелала счастливого пути.